Все движение языка в нашей полости рта — жест безрукой танцовщицы, завивающей воздух, как газовый, пляшущий шарф; разлетаяся в стороны, концы шарфа щекочут гортань; и — раздается сухое, воздушное, быстрое «h», произносимое, как русское «xa»; жест раскинутых рук (вверх и в сторону) — «h» (см. рис. № 1).
Жесты рук отражают все жесты безрукой танцовщицы, пляшущей в мрачной темнице: под сводами нёба; безрукую мимику отражает движение рук; те движения — гиганты огромного мира, незримого звуку; так язык из пещеры своей управляет громадою, телом; и тело рисует нам жесты; и бури смысла — под ними.
Жест руки наш безрукий язык подглядел; и повторил его звуками; звуки ведают тайны древнейших душевных движений; так, как мы произносим звучащие смыслы словес, так творили нас некогда: произносили со смыслом; наши звуки — слова — станут миром: творим человеков из слов; и слова суть поступки.
Звуки — древние жесты в тысячелетиях смысла; в тысячелетиях моего грядущего бытия пропоет мне космической мыслью рука. Жесты — юные звуки еще не сложившихся мыслей, заложенных в теле моем; во всем теле моем произойдет то же самое с течением времени то, что происходит пока в одном месте тела: под лобной костью.
Переполнится мыслью все тело мое.
Рис. № 1
В звуке «r» подлетает язык: его кончик дрожит; струя воздуха сзади толкает язык; и срывается с места он, силяся побежать по направлению к выходу в свет — имитация жеста бега по времени — «r». (См. рис. № 2).
В звуке «s», у зубов, завиваясь спиралью, струя выдыхания излетает наружу, рисуя нам жесты спиралью взвиваемых рук.
Рис. № 2
В звуке «b» замыкаются губы; и сила покрова из губ (как давление с периферии к центру) звук «b» нам кидает обратно; и оттого, — вот жесты «b»: отступя шаг назад, наклонив долу голову, приподымаю я руку над ней, уходя под покров.
В звуке «р» — жест иной. (См. рис. № 3).
Так мимика звуков слагает нам танец; искусство ритмических звуков — язык языков.
Видел я эвритмистку; танцовщицу звука; она выражает спирали сложенья миров; все они мироздания; выражает, как нас произнес Божий Звук: как в звучаниях мы полетели по Космосу; солнца, луны и земли горят в ее жестах; аллитерации и ассонансы поэта впервые горят.
Будут дни: то стремительно вытянув руки, то их опуская, под звезды развеет нам рой эвритмисток священные жесты; на линии жестов опустятся звуки; и — светлые смыслы сойдут. Жестикуляция, эвритмия — искусство словесности; филология в наши дни есть искусство медлительных чтений; в грядущем она — быстрый танец всех звезд: зодиаков, планет, их течений, горений; узнания мудрости — ноты и танцы; умение жестами выстроить мир означает, что корень сознания вскрыт: мысль срослася со словом; так: выражение звука есть знание; и ответ на вопрос есть мимический жест, изображающий жизнь вопроса во мне; без уменья изображать жизнь вопроса нам нет разрешений вопроса.
Рис. № 3
Видал эвритмию (такое искусство возникло); в нем знание шифров природы; природа осела землею из звука: на эвритмистке червонится звук; и природа сознания — в нем; и эвритмия — искусство познаний; здесь мысль льется в сердце; а сердце крылами-руками без слов говорит; и двулучие рук — говорит.
Эвритмиею опускали нас духи на землю; мы в них, точно ангелы.
Видел я эвритмисток (близ купола, крепкого звуком): их шарфы метались; и дугами крылий качались их руки; и опускались их шарфы; бывало, стоит та и эта, протянет к нам руки, рисуя далекие звуки; казалось: за ней кто-то есть; и расколами звука — блестит сама Древность: -
— В древнейшей Аэрии, в «Аэре», жили когда-то мы, звуки; и звуки доселе живут; звукословием выражаем мы их:
Рудою солнца посеян свет,
Для вечной правды названия нет.
Считает время песок мечты,
Но новых зерен прибавил ты…
На крепких сгибах воздетых рук
Возводит церкви строитель звук.
Над булыжником мостовой простоять можно дни; можно днями себе представлять старину его жизни. Но не под силу геологу эту жизнь пережить.
Таково положенье лингвиста над корнем обломком дышавшего смысла; он волен часами продумывать перемены корней — по языкам, по векам; но не под силу лингвисту исполниться жестом, стать воздухом корня: летать существами его по истории языков, в сотрясениях воздуха слышать печати древнейшего смысла; и, облекаяся в образ бормочущих былей, восстановлять то, что было.
Геолог не может сказать: «Да, я видел булыжники перворожденными вспышкой огней; да, я видел летучие танцы тончайшей материи, понял все ритмы кристалла». Геолог нам скажет, что пыльный булыжник — осколок такой-то породы, тогда-то осевшей.
И — скажет лингвист: -
— Индоевропейские языки распадаются нам на семь групп; первая, индо-иранская группа, содержит в себе: язык Вед, язык надписей Дария, язык текстов Авесты, гоноры областей Курдистана, Афганистана, Белуджистана, Памира; вторая содержит в себе диалекты: аттический, ионический, кипрский, аркадский, дорический, беотийский, элладский и фессалийский; итало-кельтская группа дает языки — умбрский, осский, латинский, британский (тут — говоры; кимврский, корнский, бретонский) и гельский со включением гальского диалекта; четвертая группа (германская) носит язык надписей (рун), готский, шведский, норвежский, исландский и датский; немецкий представлен тремя диалектами (фризским, верхне- и нижне-германским); славяно-балтийская группа объемлет собою нам прусский, литовский, латышский; и диалекты: словинские, сербо-хорватские, македоноболгарские, малорусские, великорусские, белорусские гоноры; польские и полабские диалекты; и — лужицкие диалекты; шестая, албанская группа, дана нам в албанском; седьмая, армянская группа — армянским… -